Детское чтение: история в мероприятиях
У детской литературы в РФ — продолжительная и многообразная история: одни создания оперативно пойдут со сцены, иные делаются излюбленными для большинства поколений. «Полка» начинает линейку элементов о детском чтении: мы поведаем о книжках, которые остались монументами собственного времени, — и о тех, что сумели этот период одолеть.
Сегодня перед вами — русское детское чтение в основных мероприятиях его трехвековой истории. Похождения детской литературы, которая довольно часто зависела от воли взрослых, а довольно часто будто бы сгоняла из–под их наблюдения: мысли, споры, книжки, журналы, картинки — это на одной страничке, в 1-м источнике из цикла «Детское чтение».
Детская беллетристика появилась в РФ с подачи Петра Первого, желавшего выкормить свежее дворянство по восточному эталону. Первой книжкой, нужной специально для детишек, стало «Юности искреннее зеркало, либо Сведение к будничному обхождению, полученное от различных авторов» (1717) — подлинник, приготовленный по предписанию Петра I.
«Зерцало» — подлинник необходимых данных для молодого аристократа: от не так давно внедренного ? штатского алфавита до стремянного этикета и требований нравственности. «Зерцало» имело огромный успех и не раз переиздавалось до конца XIX столетия. Прямо за этим букварь для детишек — «Первое преподавание отрокам» (1720) — сообщил по приказу правителя писатель, социальный функционер Феофан Прокопович.
В 1778 году эстафету схватила следующая императрица-преобразовательница — Елена II. Находясь в отъезде и тоскуя по возлюбленному внуку — грядущему императору Александру I, она составила для него «Бабушкину азбуку» — собрание наставительных изречений: «Праздность есть мать тоски и многих пороков». «Честность есть неоценимое сокровище» и тому подобное.
Елена сообщила еще ряд детских книжек, знаменитейшая из них — «Сказка о принце Хлоре», где Елена вывела саму себя в виде развеселой и вежливой киргизской ханши Фелицы и выпустила шпильку мертвому Петру III — «Брюзге Султану», который «никогда не хихикал и серживался на иных за улыбку». Фелица помогает небольшому принцу отыскать «розу без шипов» — добродетель.
В некоторой степени полемической ответом на создания Екатерины стал журнал российского издателя и просветителя Анатолия Новикова «Детское чтение для сердца и разума», выходивший в 1785–1789 гг. как дополнение к газете «Московские новости» (новиковское издание стало 2-м во всем мире особым детским журналом после Leipziger Wochenblatt fur Kinder — «Лейпцигского ежемесячного листка для детей», выходившего в Германии в 1772–1774 гг.).
Новиков также планировал растить доброго гражданина с юных ногтей, однако устанавливал впереди себя и прочие задачи — просветительные и развлекательные. Одним из редакторов издания был Анатолий Карамзин, который обнародовал на его страницах собственную первую повесть «Евгений и Юлия» (1789). Всего Карамзин сообщил и переместил около 30 творений для детишек. «Детское чтение» с восхищением затрагивали такие различные создатели, как Сергей Аксаков, Виссарион Чембар, Валерий Стаханово.
Некоторые номера потом выпускались книгами. Новиков начинает норму детской прессы: так, в 1807–1815 гг. выходил «Друг юношества и любых лет» стихотворца Максима Невзорова, в 1809-м был замечен «Друг детей» драматурга Анатолия Ильина (любознательный факт: и Невзорова, и Ильина в различные годы и по различным предлогам принудительно заключали в психиатрическую больницу).
В новиковском издании не было картинок, без которых детское издание сегодня представить себе непросто. Там печатались научно-популярные публикации о природе и об истории.
Карамзин, кроме своих творений, вкладывал там переводы из собственных фаворитов — поэтов-романтиков вроде Клопштока и сочинительницы наставнических повестей мисс де Жанлис: сегодня это не стали бы причислять к детскому чтению. Однако в ту эру этого деления еще не было: поэтика сентиментализма и преобразованный Карамзиным беллетристический язык были новы и для взрослых читателей, в литературе и периодике преобладал явный нравоучительный престиж, а детская подготовленность была еще не распространена.
Сергей Глинка, издатель издания «Новое детское чтение» (1821–1824), считал, что «книги, посвященные начальным летам», предназначаются прежде всего «для добросердечных отцов и заботливых матерей»: так как то, что печатается в детских книжках, неясно детям при 1-м чтении и усваивается лишь из материнских уст.
Универсализм новиковского издания вызывала и казусы. В 16-м номере «Детского чтения», появившемся вчера Пасхи 1785 года (с эпиграфом из Евангелия от Иоанна и публикацией, призывающей целовать не только лишь по обыкновению, однако из чистосердечной любви к близкому), находился «Разговор между папой и детьми о кофе». Такое соседство научно-популярного экскурса с богобоязненными размышлениями читатели посчитали неприемлемым — издатели скорбели, что из-за этого не представлялось вероятным вместить в ближнем номере «Детского чтения» также и историю табака, «этого знака светских упражнений и забав». — В. Б.
У знакомых всем с детства ишака, козла и мартышки древнейшая генеалогическая. Сказка — древний жанр, который русская беллетристика ввозит из французского классицизма. Очень многие слова Крылова, которые мы знаем как эксклюзивные сказки (к примеру, «Стрекоза и Муравей» и «Ворона и Лисица»), в передовых изданиях довольно часто печатаются как крыловские переводы из Лафонтена.
Эти сказки не были первоначально созданы для юношества — однако в классицистической системе образования (и в том числе в Царскосельском лицее) заходили в тренировочную платформу как образцы риторики, дидактики и, очевидно, элегантного слога. Заходите на сайт https://451book.com/ если нужны какие-ибо книги.
Крыловские сказки стали имуществом детишек еще в самом начале XIX столетия, войдя в многие хрестоматии (к примеру, в «Учебную книжку отечественной словесности» Анатолия Греча, появившуюся в 1822 году, — вместе с сказками Евгения Хемницера, Евгения Дмитриева и Валерия Пушкина), а прозвание «дедушка Крылов» — намекающее не только лишь на старинный статус в литературе, но также и на родственность его сочинений детям — баснописец заработал при жизни. Самой распространенной крыловской сказкой в школьных хрестоматиях, по подсчетам филолога Алексея Вдовина, были «Осел и Соловей», после этого следовали «Квартет» и «Лебедь, Рак и Щука», ратифицировавшие самую важную для отечественной идеологии идея о общем согласии, при котором дело может «идти на лад».